Прошла четверть века с августа 1991. Почти каждый год в это время газеты наполнялись воспоминаниями очевидцев. Про Россию, которую мы потеряли и, наоборот, про Россию, которую обрели. Рассказы про то, как защищали Белый дом, про то, как его брали, сколько полегло и кто куда бежал при обстреле. Потом наступает ноябрь и вспоминали 1993. Опять же: кто куда бежал и как грузовиком заехали в Останкино.
Я помню август 1991, 19-е число, мы жили на Волге. Одиннадцатилетним сопляком я был разбужен солнечным летним утром. Каникулы, праздность, скоро школа. Отец вернулся с ночной смены и сказал, что Горбачева сняли. Я был поражен, но и все. Что с этим делать, никто не знал. Думаю, примерно то же чувствовали все в нашей семье и, вообще, вся страна. Было немного страшно, как при мысли об атомной бомбе: наверное, не жахнет, но все равно – ссыкотно. Тогда мы не знали, что этот светлый теплый день станет началом темных, продрогших девяностых…
В 2008 череда воспоминаний была прервана грузинской войной, последующие годы в августе вспоминали уже ее. Сегодня подозрительная тишина – ни путча, ни грузин.
Ситуация хлипкая, рубль падает, народ шатает и, понятно, что заказа на прославление героических подвигов нет, особенно, в условиях неостывшего майдана. Поднимешь тему и сразу в две скулы прилетит: «Нахрена все развалили, верните СССР» и «Опять вернулся СССР, смысл было разваливать, давайте делать майдан».
В 2013 Шаргунов сделал попытку осмыслить и описать путь простого мужика, попавшего под очарование революционного угара. Неоднозначно, но живописно.
Сергей Шаргунов. 1993
