Я не могу представить, как эти лысые мужики сделали атомную бомбу, когда задний велосипедный переключатель настолько сложен. И насколько лысыми должны быть те, кто его придумал. Масштабы и предметы, конечно, несопоставимые, но поломка заднего переключателя на улице Павлика Морозова в Подольске в 7:35 вечера может обернуться маленькой локальной катастрофой. Пока мы с ней справлялись я сам едва не полысел.
Безудержная сила вселенской глупости заставила меня надавить всем весом на педаль во время переключения скорости на предательском подъеме, с которого начинается подольский Павлик Морозов. Сначала я подумал, просто слетела цепь, но уже через секунду сердце замерло от ужаса: там внизу был разорванный металл и безысходность. Велосипед заклинило. Рассчитанный на большую нагрузку, мой железный конь оказался бессилен перед непредсказуемой русской глупостью, о которой человечество предупреждал еще канцлер Бисмарк, тоже, кстати, железный.
Мы спустились к подножию непокоренной высоты, я снял обломок железа для сличения и Аннушка сказала:
— Лети туда, в Подольск, туда, где в центре города стоят велосипеды, купи все что нужно, торопись, пока все продавцы не превратились в тыквы, ведь уже 7:45, 29 апреля, нерабочий день.
Признаться, в таком темпе я не гонял даже в детстве. Усталость была забыта, я был как неуловимый мститель:
Есть мелочь в кармане и надо успеть
К закрытью магазов запчасть заиметь
Увиденные мельком велосипеды, оказалось, стояли возле Спортмастера. Мой робкий огонек надежды заколыхался на ветру в предсмертных судорогах. Я пристроил свой велосипед рядом с выставленными, чтобы не сильно выделялся: привязочного троса не было, равно как и времени на всякие формальности.
— Здрасьте, задний переключатель есть?
— Что?
— Задний велосипедный переключатель?
— Это вам в велоотдел надо.
В велоотделе:
— Есть?
— Не-а.
— Как так нет? Вы ж велосипедами торгуете?
— Ну да, а переключателей нет.
— А где можно купить?
— Слушайте, на рынке попробуйте.
Парень начал подробно рассказывать как дойти до рынка, но я не дослушал, потому что боялся что мой непривязанный вел сделает для кого-то спорт очень доступным.
Ирония судьбы заключалась в том, что в Подольске вечером можно увидеть, кажется, несколько тысяч веллеров зараз, но – ни одного веломагазина. Вся дистрибуция сфокусирована на обуви, свадебных платьях, салонах красоты и зоотоварах, при этом не работают даже они. Опрос населения показал наличие еще магазина «Спартак», но объявление на его дверях гласило, что в текущую праздничную страду они работают строго до четырех.
В Подольске, для информации, мы оказались случайно. Целью нашего путешествия были Дубровицы – образцовая деревенька городского типа, знаменитая недавно восстановленным храмом Знамения Пресвятой Богородицы, который находится в усадьбе в месте слияния Десны и Пахры. Место и особняк живописные, а церковь – просто на удивление необычная. По слухам, сроил ее Борис Голицын, на освящении присутствовал Петр I, одним словом, вполне себе медийное строение. Только мое невежество не позволило мне узнать о ней раньше. На том берегу от усадьбы обнаружился не менее образцовый лес – ровный и на вид райски пустынный, что по подмосковным меркам едва ли не главное преимущество места для палатки. Речка была неглубока и неширока, однако же, форсировать ее вплавь на манер гусей мы отказались. Неловко было нарушать варварскими поступками царившую идиллию – тетьки с детьми на самокатах нас бы не одобрили. Выход оставался радикальный, но, казалось, надежный – приехать на тот берег через Подольск, проспект Ленина в котором пролегал аккурат через Пахру. Так мы оказались в Подольске. Но Павлик Морозов, вероятно, и в небесной компартии получил за нас пару медалей.
Взмыленный я вернулся к Анюте и сообщил, что вернулся наш невод с тиною морскою и что нужно нам искать ночлега пока светло и пока объявленный на севере столичного региона шторм не добрался бассейна реки Пахры, а переключатель искать будем завтра. До места предполагаемого кемпинга оставалось километра полтора через садово-феодальное товарищество, а велосмпед мой не ехал вообще, потому что обвисшая цепь наматывалась на что попало и клинила колесо. Тут нас спасла Анюта, которая увидела на столбе старую веревочку, которую туда повесил не иначе как сам Никола Угодник и мы подвязали велику цепь как раненому зайцу лапку.
Садовое товарищество, друзья мои, как всегда поразило нас масштабами и амбициями. С размером некоторых домов сопоставить можно было только размеры охраняющих их кобелей, которые ломали зубы о заборы и просовывали жвала в зазоры, с целью нас укусить. Один вервольф был поселен в специальный вольер, который нависал над обрывом наподобие скворечника. Чудовище металось в нем как царь Эгей и рисковало обрушить свое ласточкино гнездо в овраг.
Уже заметно темнело, а обозначенный на карте лес оказался пустырем. Со спутника-то все едино, но вот палатку там не поставишь. Мы шли и шли, а дачи все не кончались, а когда, наконец, кончились, то начались опенейры. Лагеря по несколько машин, с раскладной мебелью и всепобеждающим Мишей Кругом, которого, когда кончилась водка, сменило караоке. Песни, правда. пелись все равно Мишины.
Когда померк последний свет, а у нас закончились последние силы, мы нашли место. Собрали дров, сделали костер в свете велофонарей, спрятали велики за палаткой, а потом пошел дождь. Шел он всю ночь и, просыпаясь ночью мы думали – как же мы будем завтра, в дожде и со сломанным велом?
Но Никола Угодник был поистине великодушен. Дождь прекратился часов в восемь и в девять мы уже делали новый костер и жарили бройлера, который мариновался в лимонном соке под палаткой всю ночь. Бройлеру, к слову, и лимонный маринад и термическая обработка – как мертвому припарки. Он оказался невероятно мерзким, я думал, таких уже не дают. Мяса на нем не было, а была мерзкая субстанция, пропитанная жиром. Повторяю – не слой жира поверху, а прямо жир на костях. Куплен он был в супермаркете Дикси города-героя Подольска. Причем, пока его выбирал, поругался с продавщицей, за что, наверное, карма и сломала мой вел.
Было так. Подхожу к холодильнику, нахожу раздел куриных запчастей. Все – на подложках, покрыто слоем реликтового льда. Вижу – куренок, я его хвать, а где цена – не знаю. На самом куренке не видно ничего. Рядом квадратная тетка в чепчике перекладывает полуфабрикаты.
— Послушайте, а где же цены?
— Ойх! Да ну вот же! – цены налеплены на борт холодильника, ближе к полу. Склоняюсь и вижу, что имеются также и окорочка. Я всегда думаю, что это куриные ножки. Такой у меня бзик. Их удобно надевать на шпицы. А самих этих ножек в груде подложек и замороженного жира не разобрать. Говорю:
— Скажите, а где же окорочка?
— ОоЙьх!!! Да ну вот ну же! – Тыркает в одно из изделий.
Беру указанное, бросаю куренка и ухожу.
— Подложка не здесь лежала!
— Ну и переложите. – Весь киплю внутри и мелко радуюсь, что насолил.
— А мне это зачем?
— Ну вы же беспокоитесь.
— Мне-то зачем прикладывать?
— А мен-то зачем?
— Хам!
Вот так была испорчена карма, но отмщена слепая моя честь.
В общем, предав бройлера святому сожжению (есть его было невозможно), мы свернулись и пошли мимо собак назад в Подольск. Как выяснилось, не все собаки в феоде привязаны, есть там и летучие отряды мерзких дворняг. Мы шли между ними спина к спине и закрывались великами, а они до последнего норовили вцепиться нам в голень, зубастые ублюдки.
Выбрались в город и решили искать рынок, спрашиваем на остановке у толстой бабки в бежевом плаще и фотохромных очках:
— Не подскажете, где рынок?
На бабульке не дрогнули даже очки. За бабулькой сидят «пацанчики».
— Ребят, где рынок?
Пауза. Потом, сквозь зубы:
— Да вон, прямо…
— Прямо и все?
— До площади и налево…
— Налево там… — пискнула нам в спину ожившая бабулька.
По пути на рынок попался еще один Спортмастер.
— Здрасьте, а есть кто-то в отделе великов?
— В отделе обуви спросите.
— А кто великами командует?
— На кассу идите.
На кассе:
— Где велосипедный начальник?
— Идите в обувь!
— Спасибо, я там уже был!
— А… тогда… А тогда вот Оля вам поможет! Оля!
Выходит Оля.
— Здрасьте, есть у вас, к примеру, задние переключатели?
— Нет. Но вы уже второй, кто сегодня спрашивает.
— Что ж вы за спортивный магазин, великами торгуете, а запчастей нет? Одни кружки и трусы. Что это за спорт?
На рынке переключатель был и продавец даже примерно показал как его ставить. Отдав штуку, я зажал в кулаке сугубо непонятную херню, с виду больше похожую на гравицапу. Анюта ждала меня в тихом месте, я подошел и гордо, как цыпленка, которого я сам снес, протянул ей железку.
Следующий час я провел тихо матерясь, гремя ключами и думая о принципе рентгеновского обжима, который придумал Сахаров, чтоб запустить термоядерную реакцию. Поражения металла были ужасными, петух был погнут, очень повезло, что удалось его выгнуть руками. Наверное, я удивился больше всех, когда оказалось, что все работает. Я сделал робкий круг вокруг дома – вел был на ходу! Представляю себе радость Сахарова, когда и его изобретение сработало. Хотя, конечно, моральный аспект заднего переключателя и водородной бомбы столь же несопоставимы, как и сложность их наладки.
Выбираться домой решили таксистским методом, т.е., строго как приехали. Застроенные новыми усадьбами старые деревни перемежались лесами. На открытых высотах там и тут стояли церкви, почти все – новые. Крепенькие красивые церкви – обязательный атрибут крепеньких красивых деревушек. В полях под ними множество чуваков с миноискателями прислушивались к старой войне, пытаясь найти что-то, оставшееся от тех, кому не свезло погонять тут на великах, но пришлось отбивать эти украшенные теперь церквами тактические высоты.
За два дня мы проехали 103 км. В планах – ночной рейд в Звенигород. Присоединяйтесь.
